21.02.1937 - 12.05.2006
Живописец, график, монументалист, художник театра и кино.
Родился в 1937 г. в Свердловске, умер в 2006 г. в Екатеринбурге.
Учился в ДХШ в 1949 - 1952 гг. у Хожателева П.П., Бочкарева С.Д., Колодина И.Т., Мелентьева О.Г.,
в СХУ в 1952-1957 гг,
в Ленинградском институте имени И.Е.Репина 1957-1963 гг.
Закончил творческую мастерскую В.М.Орешникова в 1963-1965 гг.
Участник городских, областных, региональных, республиканских, всесоюзных, международных выставок с 1964 г.,
член СХ с 1967 г.
Преподавал в СХУ 1977-1982, в УГАХА.
Заслуженный художник России с 2003 г., лауреат премии имени Г.С.Мосина, Губернаторской премии, премии отдела культуры Екатеринбургской епархии.
«Герман Метелев. Екатеринбуржец. Выпускник Санкт-Петербургской Академии художеств. Живописец. График. Монументалист. Скульптор. Ювелир. Философ. Мастер слова. Мастеровой. Интерактивист. Отшельник. Интеллектуал. Эстет. Гений… Гением его считают многие. И это не случайно»
Из статьи А.В.Степанова.
Памяти художника Германа Метелева
Весной 2006 г. ушел из жизни один из самых значительных и глубоких художников Екатеринбурга Герман Селиверстович Метелев (1938—2006). Метелев родился в Свердловске в семье служащих. Отец сгинул в роковые 30-е. Однако клеймо сына врага народа не отпечаталось на мальчике. Быть может, потому, что мать довольно быстро вышла замуж. Детство Германа Селиверстовича пришлось на тяжелые военные и послевоенные годы. В нем рано пробудилась тяга к искусству — музыке и рисованию. Он увлеченно играл на домре и балалайке во Дворце пионеров. Но интерес к изобразительному искусству оказался сильнее, и в 1952 Герман Метелев начал постигать азы профессионального мастерства в Свердловском художественном училище, по окончании которого в 1957 г. он отправился в Ленинград, чтобы поступить на живописное отделение Института им.Репина. К alma mater Метелев через всю жизнь пронес уважительное и даже трепетное отношение, как и к профессорам, у которых учился. Особое же почтение он испытывал к профессору В.М.Орешникову — наследнику традиций петербургской живописной школы. В его мастерской молодой художник проработал еще два года после окончания института. В 1966 г. Метелев был принял в Союз художников — факт, свидетельствующий о признании его таланта и мастерства.
Конец шестидесятых (время возвращения Метелева в родной город) — период укрепления и расцвета свердловской художественной школы, бесспорными духовными лидерами которой были Г.С.Мосин, М.Ш.Брусиловский, В.М.Волович, сразу заметившие и принявшие его в свой круг. Можно говорить о существовании в городе в ту пору единой интеллектуально-творческой среды, включавшей художников, писателей, артистов, музыкантов. В нее органично вошел и приехавший из северной столицы Г.С.Метелев.
По времени вступления в искусство и по духу Г.С.Метелев был «семидесятником». Он чувствовал себя частью этого времени. В работах мастера в полной мере нашли воплощение такие черты искусства поколения, как метафоричность языка, мифологизация сюжетного действия, иносказательность, обращение к общечеловеческим темам и ценностям. В каждой работе присутствует его — метелевское — понимание мира, человека, а еще воплощение того, чем жила интеллектуальная элита страны в это время. Кстати, как и многие творческие люди, художник был в пассивной оппозиции к власти. В искусстве Г.С.Метелев стремился к некой универсальности. Ему доставляло удовольствие ощущение, что он может все. Поэтому творческий диапазон художника был необычайно широк: от создания ювелирных украшений до выполнения огромных настенных композиций и оформления спектаклей. Он получал наслаждение и от самого процесса преодоления материала, и от возможности воплощения в нем своих мыслей, ощущений, будь то смальта или металл. Однако главными для художника всегда оставались живопись и графика. Историческая картина, библейский сюжет, натюрморт, портрет, пейзаж, книжная иллюстрация, экслибрис… кажется, его талант нашел воплощение во всех жанрах изобразительного искусства.
Несмотря на универсальность дарования и творческих интересов, в первую очередь Г.С.Метелев был мастером сюжетной картины. Главными, проходящими через всю жизнь художника темами стали библейский сюжет (история Христа) и языческая культура, воплощением которой стал образ кентавра. Эти две линии развивались в творчестве мастера параллельно. Для него язычество было формой религии, оживляющей, одушевляющей все сущее, необыкновенно сильной, сумевшей выжить в многовековой борьбе. Ведь на Руси языческие традиции прорастали сквозь христианство. Обращаясь к евангельским сценам («Понтий Пилат», 1992; «Омовение ног», 1992; «Голгофа», 1997), Герман Селиверстович писал историю человека. А вот образ кентавра стал выражением внутренней сущности самого художника. Не случайно многие кентавры Германа Метелева автопортретны («Прогулка с друзьями», 1997; «Автопортрет», 1999). Метелевский кентавр имеет мало общего с греческим первоисточником. Скорее, это славянский китоврас, пришедший в отечественный фольклор из апокрифов. Под влиянием «деревенской прозы» классический образ погружается в типичную деревенскую обстановку, становясь более русским, житейским, будничным.
Г.С.Метелев много работал в области монументального искусства. Заказ на выполнение огромных фресковых или живописных композиций гарантировал безбедное существование в течение года, а значит, предоставлял материальную возможность для создания творческих работ. Однако для Метелева не было «низких» жанров и видов искусства: к любому делу он подходил творчески. Яркий пример тому — мозаика в столовой Дома печати, выполненная в 1983 г. В выборе сюжета художник был ограничен и, кажется, весь свой талант вложил в создание самой мозаичной поверхности, которая и сегодня поражает своей красотой и богатством фактуры. В том же (1983) году он создал композицию «Торжество разума» (вестибюль УрГУ).
В работах Метелева прослеживается присущая мастеру амплитуда внутренних колебаний. Это видно уже в автопортретах 1970-х гг., отразивших внутренние метания автора, разлад с самим собой («Автопортрет»,1973; «Между ангелом и бесом. Автопортрет»,1975). Переломная ситуация 1990-х гг. спровоцировала обострение глубокого внутреннего конфликта в художнике. Теперь в положении «между ангелом и бесом» ангел часто оказывался слабее… Может быть, оттого и поздние библейский картины Германа Метелева — темные.
Когда уходит большой художник, кажется, что вместе с ним уходит целая эпоха. Но остается его душа, живущая в произведениях — картинах, графических листах, кованых вещах. Герман Селиверстович Метелев сыграл знаковую роль в развитии екатеринбургской художественной школы второй половины XX в., но полноценной монографии о мастере нет до сих пор. Однако творчество художника неоднократно исследовалось преподавателями кафедры истории искусств УрГУ, к нему обращались и, наверняка, еще будут обращаться студенты-искусствоведы в своих дипломных сочинениях. Ведь произведения Метелева — благодатный материал для исследования.
В.В.Говорковская (Выдержки из статьи о Метелеве)
Универсализм творчества, парадоксальность художественного мышления, артистизмом таланта и невероятная работоспособность, позволили Герману Метелеву занять в искусстве Урала уникальное место. Он был одним из самых ярких персонажей свердловского художественного мира: казалось, все ему было под силу, все удавалось, он работал с легкостью, виртуозно, на едином дыхании. Художник имел известность и успех, его работы представлялись на выставках разного масштаба, вызывая интерес и дискуссии, о его творчестве часто писали журналисты, искусствоведы. Однако в целом, о мастере несправедливо мало написано, картины его ныне «томятся» в фондах уральских музеев, а великолепная «солнечная» мозаика на стене дома в центре Екатеринбурга уже много лет «упрятана» под уродливым рекламным баннером.
Несмотря ни на условия советской ограниченности, ни на хаос перестройки Герман Метелев и твердо и упорно доказывал право художника на свободу творчества, независимость мышления, необходимость профессионализма во всем.
Путь к профессии художника
Герман рано определился с дальнейшими занятиями. В десять лет он поступил в детскую художественную школу. В свердловском училище его педагогами были строгий и опытный Ф. Шмелев; только что вернувшийся в город после обучения в Харьковском художественном институте А. Казанцев, прошедший войну С. Бочкарев. Здесь же он познакомился с будущей своей супругой - Зоей Малининой, учившейся на два курса младше.
Важной ступенью в судьбе художника стал Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина - знаменитая Академия художеств, куда Метелёв поступил после окончания училища.
Голодные, бедные годы учебы были наполнены творчеством, общением, «спорами с самим собой и с товарищами о том, что такое искусство и каким оно должно быть сегодня».
Художник и город
«Живописная» пара вернулась в Свердловск в 1967 году. И сразу стала частью интеллектуальной среды города, оказавшись в эпицентре творческой жизни. Метелев дружески и профессионально сблизился с теми, чьим жизненным кредо являлись независимость и искренность художественного высказывания. Среди них - В. Волович, М. Брусиловский, А. Казанцев, Г. Мосин, Е. Гудин, Н. Чесноков и более молодые коллеги. Вместе они являли собой творческое ядро, противившееся укреплявшемуся в 70-е годы официозу.
В целом, конфликт поколений и творческих направлений в свердловском сообществе художников не был столь непреодолимым и резким, как в столицах. Здесь сохранялись традиции братства художников, строившегося на единстве интересов. Возможно, этому способствовала и атмосфера закрытого промышленного города.
В этот период Герман Метелев заново открывает для себя столицу Урала. Давно знакомые Метеогорка, телевышка, собор в Зеленой роще, жилые и заводские здания с зависшими над ними серпантинами дымов - все живет и дышит энергией, «прорастая» в небо, закручивающееся в динамичные спирали. Художник видит город в динамичных ритмах строительства, в постоянном изменении и развитии. Однако, для Германа Метёлева, город - это не только созидательная среда, но нередко клетка природы, насилие над человеком и природой. Сезонная стрижка деревьев («Весна», 1969) - мучительная процедура уничтожения «лишнего». Лихорадочно отпиливающие и отсекающие лишние ветки деревьев рабочие, одетые в синюю униформу, все на одно лицо, в гротескных позах и жестах, невольно напоминали о том, что с конца 60-х годов вновь ужесточилась цензура. По свидетельству В. Воловича, за картиной «прочно приклеилось название "Цензура"», метафора была очевидной.
7 февраля в Музее изобразительных искусств (Вайнера,11) откроется выставка, посвященная 70–летнему юбилею со дня рождения Германа Метелёва.
Пожалуй, я была чуть ли не единственным журналистом, который делал большие, развернутые материалы о Германе Метелеве в последние годы его жизни. Не знаю, почему так получилось. Хотя помню случай: сливает фотограф в компьютер его фотографии, сделанные во время интервью, редактор критически их рассматривает и спрашивает: « А что за бомж? Что-то не комильфо, шапочка старая, борода всклокочена, у нас несколько иной формат, и герои должны быть попрезентабельней». Текст тогда отстояли, но факт показательный. Вот ведь как: те же «непрезентабельные шапочки» только обаяния добавляли имиджу старика Букашкина, который умел и последнее тряпье превратить в выигрышную «фишку». А Герман Селиверстович был другим, он мало заботился о внешнем, о подаче самого себя (кирзовые сапоги, в которых он ходил в мастерской не в счет). Метелев считал, что за художника должны говорить его произведения. И что дополнительные уловки со стороны автора не сделают «речь» его творений более внятной и доходчивой. По нынешним временам, когда слову «селфпромоушен» обучают уже в детском саду – позиция не самая выгодная. К тому же не каждый художник наделен искусством менеджера. Вот и получилось, что на какое-то время большой мастер выпал из «информационной обоймы», что, впрочем, больше свидетельствует о профессионализме людей, данную «обойму» формирующих. А между тем, картина мира, которая складывается вокруг этого человека, практически лишена случайных мазков. Такое встречается совсем не часто, и говорит о совершенно ином, чем у простых смертных, уровне личности.
НЕ СЛУЧАЙНО: мастерская Германа Метелева на Сибирском тракте была расположена у сторожевых столбов этого города. Он сам, без надсада и суетливых потуг стал настоящим Хранителем Екатеринбурга, точно выписал его суровый характер, уловил и воплотил в работах его сущность. Обобщил ее и в лучших работах возвысил до абсолютного художественного универсума, что значит – отчитался перед вечностью за каждого демидовского крепостного, за каждого рабочего Уралмаша, Эльмаша, Тяжмаша, за каждого, кто «трудом своим» создавал то, чем мы привыкли пользоваться, не спрашивая имен создателей. Герман Метелев избегал слов «творчество», «вдохновение» и основой всего считал ремесло, он и был Великим ремесленником искусства. Его МАСТЕРСКУЮ язык не поворачивался назвать студией. Никакого тщательно организованного художественного беспорядка. Рабочий порядок: станки, железо, наковаленки, мотки проволоки, кисти, палитры, тюбики с краской. На мольберте - недописанная «Тайная вечеря», а на полу початая бутылка пива. Если кто хочет сказать, что в последние годы Герман Селиверстович злоупотреблял, напомним: был у древних греков такой бог Силен, который тоже злоупотреблял. Но как указывает Сократ, во многих фигурках Силена имелась одна тайна. Для посвященных. Оказывается, фигурка бога открывались и там – как в футляре - пряталась другая – настоящая, сделанная из чистого золота. А еще у Германа Селиверстовича глаза были очень живые, настоящие. И я всегда боялась, что вот еще немного и влюблюсь в него отчаянно, как девчонка, потому что нельзя не влюбиться. И огромное человеческое спасибо Татьяне Юрьевне Егеревой, директору художественного аукциона «Татьянин день», которая взяла на себя труд – сохранить память об этом замечательном человеке. А памятник трем художникам (Брусиловскому, Метелеву и Воловичу), к созданию которого она прикладывает все усилия – будет первым по-настоящему живым и человечным памятником нашего города.
Ниже без купюр даю интервью с Германом Селиверстовичем, из которого обычно публиковали только кусочки, поскольку «вот кому интересно, что он думал про художника Ге и вообще – нашему изданию нужно что-нибудь попроще».
ГЕРМАН МЕТЕЛЕВ (ИНТЕРВЬЮ 2004)
ДОСЬЕ
Родился 21 февраля 1938 года, в Свердловске, в семье служащих.
В 1952 году окончил среднюю школу № 8. Рисованием серьезно занялся (поступил в художественную школу) в 10 лет.
В 1957 году с отличием окончил Свердловское художественное училище.
В 1963 получил диплом Ленинградского института имени Репина (до революции знаменитая Академия художеств), по специальности - художник-живописец. Дипломная работа - картина "Весна", где была изображена жена Зоя, сидящая с детской коляской в залитом солнцем сквере, в 1964 году была напечатана в союзном журнале "Огонек".
С 1964 по 1966 годы работал художником в творческой мастерской Виктора Орешникова (в Ленинграде)
С 1966 года - член Союза художников. Участвовал более чем в 150 выставках. Более точное их количество назвать затрудняется, так же, как общее число работ. Отшучивается, что всегда был не в ладах со статистикой.
В 1973 году был награжден знаком "Победитель соцсоревнования", а в 1986 г. медалью "За трудовое отличие".
В 1995 году отмечен премией галереи "Эстер" имени Мосина.
В 1999 году стал лауреатом Губернаторской премии.
В 2003 – получил звание Заслуженного художника России
Жена Зоя Александровна - художник. Дочь Анна - художник.
АВТОРИТЕТЫ
- Ваш любимый писатель?
- Данте. Я не только читаю, я о нем постоянно думаю и пытаюсь проиллюстрировать "Божественную комедию". Это чтение продолжается уже много лет. И до сих пор я считаю Данте непрочитанным до конца. Еще читаю Библию. Это мои настольные книги, которых очень не хватало в молодости.
- Любимый художник?
- Николай Николаевич Ге - замечательный художник с очень загадочной судьбой. Он с потрясающим блеском закончил Академию художеств. Но его прекрасная дипломная работа была все-таки работой не мастера - ученика. А потом он на какое-то время просто пропал. Выученник Академии, молодой человек с хорошей карьерой, начал искать какой-то совершенно свой путь. И его серия работ о Христе потрясла всех, и долгое время была просто под запретом. Я согласен с Ге в том, что писать надо не для потехи, не для удовольствия, а для того, чтобы обрести себя и противостоять пошлости мира.
«ВСЕГДА СТРАШНО ВТОРГАТЬСЯ НА ТЕРРИТОРИЮ ЧУЖОЙ ДУШИ»
-Среди ваших работ много автопортретов, при каких обстоятельствах возникает потребность обратиться к этому жанру?
- Когда происходит какое-то событие либо внутри меня, либо вовне. Но я не отношусь к автопортрету, как к собственному изображению. Это - не любование собой, а КАРТИНА. Я рисую (или пишу - тут это не важно) себя в ситуации, где главный герой - обстоятельства, состояние, растянутое во времени. То есть, я смотрю на себя отстранёно, как на модель.
- А портреты на заказ вам приходилось делать?
- Не больше 2-х раз за всю жизнь. Я отношусь к этому с большой осторожностью, тут что-то мистическое, и большие писатели это хорошо понимали. Помните, у Бальзака – «Шагреневая кожа», "Портрет" у Гоголя и "Портрет Дориана Грея" Оскара Уальда. Всегда страшно вторгаться на территорию чужой души. Даже если дело касается не заказного портрета, а обыкновенного натурщика.
- А натурщики - то почему?
- Прежде всего, в процессе работы ты, так или иначе, общаешься с этим человеком, его судьба начинает тебя задевать. А в натурщики ведь так просто не идут, это всегда люди сложной судьбы, чаще всего с надломом. И ты волей - неволей начинаешь принимать в этом участие.
«КАРТИНА – ЭТО ПУТЬ»
- Герман Селиверстович, как долго вы работаете над картиной?
- Долго, иногда лет по 15-ть. Ведь картина - это путь. Путь умозаключений, находок, разочарований, открытий. Чтобы вам стало понятней - представьте: идет паломник, пешком, допустим из Екатеринбурга в Иерусалим, сколько всего он увидит по пути, сколько передумает. К тому же в работе над картиной необходима пауза, оставишь ее на какое-то время, потом вернешься, не разонравилась - значит хорошо, значит, что-то настоящее в ней есть.
- А с чего обычно начинается работа?
- Это не обязательно эскиз, иногда это какая-то мысль в блокноте, может даже пара слов.
- Ваши отношения с краской? Чем вы работаете - кистью, мастихином?
- Главный инструмент - рука. И еще: я не люблю убирать с холста лишнюю краску. Настоящий профессионал должен двигаться вперед поступенно, да именно «поступенно». Ведь картины великих, которыми сегодня все восхищаются, прежде всего, точно сработаны с технологической точки зрения. Вещь, которая пережила несколько веков - вот это качество. А сегодня в реставрацию поступают работы, исполненные вчера.
«ГОВОРИТЬ ОБ ИСКУССТВЕ И НЕ ГОВОРИТЬ О РЕМЕСЛЕ – НЕВОЗМОЖНО»
- То есть, настоящий художник должен быть хорошим ремесленником?
- Обязательно. Биологической одаренности мало. Нужна школа. Говорить об искусстве и не говорить о ремесле невозможно. Художник в чьем-то понимании нечто эфемерное, вдохновленное, парящее. А на самом деле это - ломовая лошадь.
- Вы не любите слово «вдохновение»?
- Я избегаю громких слов: творчество и вдохновение. Это все работа. Удел человека - работать. Делать хорошо дело, которым он занят - любое дело. С этой точки зрения - вдохновения нет. Есть предчувствие, а путь длится годами.
- А вас никогда не посещали сомнения в нужности того, чем вы занимаетесь?
- Человек без сомнений - дурак, человек, одолеваемый сомнениями - не профессионал. А как пройти между этой сциллой и харибдой?
- Легко расставаться с картинами?
- Тяжело. Это мой тыл, зеркало. Как ни странно, но мне у картин есть чему поучиться. Их надо испытывать на прочность, в техническом и эмоциональном плане. Особенно тяжело дается опыт продаж в частные руки, когда покупают музеи как-то спокойнее.
- Насколько вы свободны в картине?
- Картина живое существо со своими реакциями...
- Если бы вы не были художником, то чем еще Вы бы могли заниматься?
- Был бы печником, слесарем или плотником, работал бы с металлом.
«СЕЙЧАС Я НА 55 КУРСЕ»
- Как вы начали заниматься живописью?
- Бабушка настояла. Она очень беспокоилась, хотела отвлечь меня от улицы, от воровской компании. Время было тяжелое, послевоенное, 1948 год. Разруха, голод, карточки. Мы даже в войнушку с друзьями играли настоящим боевым оружием, как-то даже миномет нашли.
- А где вы увидели первую картину, которая вас потрясла?
- Это был "Урок музыки" моего учителя Олега Германовича Мелентьева. Девочка со скрипкой в белом фартучке, а в окно - солнце. И говорить не стоит, что перед учителем я благоговел. А он, видимо, что-то разглядел во мне, в маленьком мальчике и сам пригласил к себе домой. Там я впервые и увидел настоящую картину, на настоящем мольберте, она была закрыта куском материи. Когда Олег Германович открывал холст, руки его дрожали. Многие наши учителя в то время только вернулись с фронта, и работа с нами была для них способом выживания. Общение с детишками помогало опомниться, перейти к мирной жизни. Больше всего в этих людях, которых война искалечила и душевно, и телесно меня удивляло то, что они сумели сохранить какую-то обостренную нежность, самые тонкие сердечные струны.
- Сколько времени вам потребовалось, чтобы овладеть мастерством?
- В 10 лет я поступил в художественную школу и учусь до сих пор. Обычно я говорю, что сейчас я на 55 курсе. Художник должен непрерывно учиться, иначе он не художник.
"ЕКАТЕРИНБУРГ – ВЕЧНЫЙ ПАЦАН»
- После окончания Академии у вас была возможность остаться в Ленинграде, почему вы этого не сделали?
- Я очень благодарен Ленинграду. Там я провел фантастический отрезок своей жизни, но оставаться там навсегда я никогда не собирался. Этот город - мертвый по внутренней сути, как всякое явление большого стиля, доведенное до своего логического конца. Такая прекрасная смерть.
- А Москва?
- Москва живет по другому закону - закону огромной деревни. А Екатеринбург - вечный пацан. У него все еще впереди, и, может быть, поэтому он мне близок.
- Какие места в Екатеринбурге вы особенно любите?
- Да вот эту мастерскую. Ведь здесь застава, начало Сибири. Я помню столбы, которые здесь стояли когда-то. А Сибирский тракт – сквозная улица, идущая через всю Россию, и через Москву, и через Томск. Однажды я как художник ставил спектакль в Томске, выходил там на Сибирский тракт и думал: вот 2.000 метров по прямой – и дома. Еще Метеогорку люблю, улицу Мамина-Сибиряка, потому что на ней прошло мое детство.
- Может, памятники какие-нибудь особенно нравятся?
- Да я сам уже памятник, столько при мне здесь изменилось. Вот напротив университета Яков Михайлович стоит, там, куда он пальцем показывает раньше располагалась пивная в виде ротонды, «Американка» называлась, а рядом булочная, где я в войну в 6 утра очередь за хлебом занимал. Да и на месте самого Университета был швейный цех, где шили военное обмундирование, моя мама этим цехом заведовала, и я много времени провел, поджидая ее в большом ящике с лоскутами. Для меня война – это, прежде всего, война в тылу, усталость, голод, безграничное терпение окружающих меня людей.
ОДНА КАПЛЯ ЕЩЕ НЕ ДОЖДЬ
- А как вам дался «великий слом эпох»?
- Уникальность профессии художника в том, что эта профессия всегда была свободной. Я жил не от аванса до получки, как все советские граждане, а на те средства, которые зарабатывал за год, а потом распределял. Так что, для меня мало что изменилось.
- А того, что вы зарабатывали, вам всегда хватало?
- Я человек в материальном отношении скромный. К тому же меня всегда охотно принимали в бригады, которые работали над большими заказами. Во время социализма были большие и серьезные заказы. Где-то в конце 70-ых, мы с Андреем Антоновым работали над отделкой цирка. Работали много, на лесах, руки мерзнут, мысли мерзнут, сварка сверху сыплется, грохот. Но когда посчитали деньги, обнаружили, что прилично заработали и доход предприятию принесли. А проект курировал Ельцин. Нас часто вызывали к нему словами: «Художники, на оперативку». Мы спускались с лесов, и как были, в касках шли. И у нас у единственных не было никаких вопросов. Еще я часто был исполнителем чужих проектов, "рабом" - как мы говорили, например, при отделке Дворца молодежи.
- А не сложно быть "рабом?"
- Нормальная работа. Я всегда уважал главного автора проекта и не пытался усовершенствовать его идею. А то знаете, как бывает, у каждого ведь свое мнение.
- То есть, работа на заказ вас никогда не тяготила?
- Нет. Главное, чтобы она была выполнена профессионально. Вот малые голландцы, коллекцию которых имеет каждый уважающий себя музей - пример банальной интерьерной живописи, ее для кухонь заказывали состоятельные буржуа. Тоже заказ, а как выполнено.
- Вас рано приняли в Союз художников. Между тем, есть достаточно профессиональные художники, которые туда не вступают, с чем это, на ваш взгляд, связано?
- Это, во-первых, неспособность чувствовать себя членом коллектива и серьезные амбиции относительно себя. На мой взгляд, это ущербная позиция. Здесь парадоксальная вещь. Я, как художник, главной своей целью ставлю задачу придти к самому себе, но сделать это я должен в контексте современного искусства. Я четко чувствую свое место в истории искусств. Каждая капля имеет право на свою самость, но только множество капель дает дождь. Себя я не склонен переоценивать. Да, я очень способный человек, но многое удается мне при той поддержке, которую я получаю от своих друзей - Союза художников, хотя и не со всеми я там в ладу.
- Вы сравниваете себя с другими?
- Мне нравятся удачи коллег, а неудачи они не показывают, так же, как и я.
- Талантливый человек обречен на одиночество?
- Нет, у меня замечательные друзья.
«БАНАЛЬНОСТЬ – САМАЯ БОЛЬШАЯ ЦЕННОСТЬ»
- Умение жить в коллективе подразумевает веру в людей?
- Да, я верю людям. Предает меньшинство, но и таких я пытаюсь понять. Еще всегда есть элемент зависти. Я это искоренил работой. Когда работаешь, ничему не завидуешь. Все эмоциональные силы уходят на работу. К тому же я себя и к бунтовщикам не отношу. На подобное у меня просто времени нет, и никогда не было. Представляете, человек учится в Академии художеств (пусть в мое время она называлась Ленинградский Художественный институт, но дух традиции, большой, настоящей школы там сохранился), так вот, вместо того, что бы овладевать мастерством, человек начинает все критиковать, всем возмущаться. И силы, отпущенные ему на приобретение, тратятся на негатив, на борьбу. Авангард - это прекрасно, но только тогда, когда классическая школа освоена в совершенстве. Главное, что я вынес из учебы в Академии, и что потом подтвердилось всей моей жизнью: "Банальность - самая большая ценность".
- Поясните, пожалуйста,
- На уровне картины это – ремесло, фундаментальная основа: образование, терпение, потому что все остальное – фантазии, иллюзии, это – поверхность.
- Все равно, достаточно сложно.
- Хорошо: представьте человека, который каждую минуту оригинален, и каждый день не такой, как накануне. И что это за человек? Чушь собачья. Нужна устойчивость, стержень, на который нанизывается все остальное.
- Как бы вы сами определили стиль, в котором работаете?
- Я сформировал для себя самый высочайший стиль - эклектику. Это не реализм в чистом виде, потому что реализм в чистом виде - страшен, эклектика включает в себя надежду.
- В каком смысле?
- Для художника – эклектика – надежда на выживание. Потому что любой чистый стиль рано или поздно приходит к смерти, поэтому, кстати, для меня Ленинград – город мертвый. Смерть - логическая вершина абсолютного стиля. А эклектика – попытка с этого пути свернуть, найти что-то новое, через эклектику во мне живы и ацтеки, и рыбаки, и дураки. Эклектика – всегда надежда на новое виденье. А вообще, я давно понял, в мире есть несколько великих художников: первый, первобытный художник и еще пыль, снег, свет. Пыль – просто выдающийся художник, она все умиротворяет, делает прекрасным, как смерть с надеждою на жизнь.
- Герман Селиверстович, вы – верующий человек?
- Крещенный еще в детстве, но не воцерквленный. Для меня это вообще довольно сложный вопрос. «Православный» - это тот, кто всегда прав, а я прав далеко не всегда. Много внутренних сомнений, да и внешних достаточно.
«СОЦРЕАЛИЗМ – ЭТО НЕ КЛАДБИЩЕ ХУДОЖНИКОВ»
- Ваши взаимоотношения с соцреализмом? У вас ведь даже трудовые награды за тот период есть…
- Соцреализм – это великое, неосмысленное до конца явление. Это не кладбище художников, это склад неоткрытых художников, причем тончайших душ. Художников битком набитых школой, и ставших за этот счет держателями идеи картины, идеи, которая сейчас почти потеряна. Рисуют многие, но картины пишут единицы. А что касается реализма, то вплотную мы с ним столкнулись только сейчас, соцреализм был чистой воды романтизмом, античеловечным, но результативным, он имел свои способы мобилизации людей.
- А есть ли у вас свой рецепт достойного поведения в наше непростое время, когда «сбиты» многие ценностные ориентиры?
- Есть – работа и терпение. Причем нужно уметь «перетерпеть неудачу», нужно уметь «перетерпеть успех», последнее даже сложнее.
- А как вы относитесь к везению? Насколько это значимо и необходимо?
- Тут пропорция простая: насколько вытерпишь – настолько и повезет. Я бы даже сказал так: нужно уметь «дотерпеться до везения».
- Иногда вас называют гением…
- Это приятно. Но о себе я довольно скромного мнения. Я очень большого мнения об искусстве.
Родился в 1938 году в г. Свердловск.
Живописец, монументалист, график, художник театра и кино, скульптор.
В 1957 г. окончил Свердловское художественное училище, в 1963 г. - Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина в Ленинграде.
С 1964 по 1966 гг. работал в творческой мастерской под руководством учителя В.М. Орешникова.
С 1964 г. участвует в отечественных и международных выставках (более 150 выставок, из них 5 - персональных).
С 1966 г. - член Союза художников России. Неоднократно награждался грамотами Министерства культуры, лауреат премий им. Г.С. Мосина, лауреат премии Губернатора Свердловской области за серию живописных работ «Мифологический и библейский цикл».
В 2003 г. присвоено звание «Заслуженный художник России».
Ранние работы Г. Метелёва проникнуты поэтическим мировосприятием. В поисках форм художественного высказывания он, как многие современники, использует изобразительную метафору. Форма притчи, иносказания как нельзя лучше подходила для выражения вечных - общечеловеческих чувств и идей. Философским смыслом наполнены автопортреты художника. В «Автопортрете (Дорога)» Г. Метелёв изобразил себя дважды: в образе кентавра, тянущего телегу, доверху нагруженную картинами, и в образе всадника, едущего на спине кентавра. Таким образом, художник сам себя везёт, и тяжела его ноша. Ангел с крестом в руках - посланник небес - благословляет жизненный и творческий путь мастера. В данной работе Г. Метелёв подчёркивает своё особое предназначение как художника, который, по его мнению, является воплощением божественных идей на земле. Символичны «Автопортрет» (1973 г.) и «Автопортрет (Между ангелом и бесом)» (1975 г.), где художник изображает вечную борьбу добра и зла в своей душе - граница между ними проходит через сердце каждого человека. Но добро побеждает в душе художника, ибо бесовская огненная лестница повержена, а золотая ангельская лестница ведёт прямо в небо, к Богу.
Г. Метелёв пишет ряд работ на библейские и мифологические сюжеты («Понтий Пилат», «Голгофа», «Омовение ног», «Суд Париса» и др.), соотнося сюжетные коллизии мифа с современной жизнью и современными проблемами. Так возникает в его работах двуединство реальности и воображения. Пытаясь установить связь между этими категориями, художник не всегда достигал гармонии, отсюда - многословность в некоторых его холстах, насыщенных до предела смысловыми пластами, значениями, синонимами («Будни Голгофы» (триптих по мотивам романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»), офорт, 1974 г.). Художник словно прислушивался к разным голосам внутри своего сознания. В этом разногласии явственно звучит главный аккорд - утверждение высоких гуманистических идеалов, их всечеловеческой сущности.
Автор не разделял виды изобразительного творчества на главные и второстепенные, а выбирал разные техники и материалы для воплощения замысла - станковую и монументальную живопись, книжную и станковую графику, экслибрис, мозаику, скульптуру, сценографию. Среди его работ - мозаичные росписи в Уральском государственном университете им. М. Горького, интерьерное оформление Екатеринбургского цирка, Дома печати, известна его живописная работа в Екатеринбургском музее искусств «Лермонтов. 1841 г.». Но главным для него было создание сюжетных картин. Большинство его произведений поражает виртуозность владения техникой живописи, и они наполнены конкретным содержательным смыслом. Художник верен своей основной задаче: утверждению главных ценностей жизни, постановке общечеловеческих проблем. Г. Метелёв - художник-философ.
Работы Г. Метелёва находятся в музеях Екатеринбурга, Челябинска, Читы, Владивостока, Оренбурга, Перми, Кургана, в частных коллекциях Швейцарии и Чехословакии.
Еще при жизни, его работы получили широкое признание, как в России, так и за рубежом. На его мышление, стиль работы никогда не влияло мнение друзей, коллег, искусствоведов.
Факты из биографии Германа Метелева.
Метелев Герман Селиверстович родился 21 февраля 1938 года в городе Свердловск. Получил профессиональное художественное образование: является выпускником Свердловского художественного училища и Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Репина в Санкт-Петербурге.
В 1964 начал принимать активное участие в выставках, как отечественных, так и международных. За свою жизнь участвовал более чем в 150 выставках, так же организовал 5 персональных выставок.
Не смотря на такое большое количество выставок, персональные выставки Герман Метелев не любил.
«Нет, почитание приятно каждому, признание важно художнику, хоть и работает он, прежде всего, для себя».
В 1966 году входит в Союз художников России, а в 2003 году Метелеву присвоено звание «Заслуженный художник России».
Наследие автора составляют не только картины: Уральский государственный университет им. М. Горького наполнен мозаичными росписями Метелева ; в интерьерном оформлении Екатеринбургского цирка автор так же принимал участие.
Немного о творчестве.
Герман Метелев
вместе с
тем и график: театральное, монументальное искусство, а так же книжная графика подвластна
этому художнику. В живописи излюбленными жанрами были пейзаж, исторический жанр
и натюрморт.
Герман Метелев создал большое количество картин, но ни одна из них не похожа на другую. У каждой картины свое содержание, настроение, стиль и метод написания.
Ранние работы Метелева очень близки к поэзии. В них художник для изображения чего - либо или выражения чувств пользуется метафорой. Особенно это касается ранних автопортретов Герман Селиверстовича.
В «Автопортрете (Дорога)» Г. Метелев изобразил себя дважды: в образе кентавра, тянущего телегу, доверху нагруженную картинами, и в образе всадника, едущего на спине кентавра.
Таким образом, художник сам себя
везёт, и тяжела его ноша. Ангел с крестом в руках - посланник небес -
благословляет жизненный и творческий путь мастера. В данной работе Г. Метелев
подчёркивает своё особое
предназначение как художника, который, по его мнению, является воплощением
божественных идей на земле.
Не прошел художник мимо мифологических и библейских сюжетов. Картины данной тематики изображают не только какой-то определенный момент, в них запечатлены взаимосвязи или, наоборот, противоречия между мифом и современным миром с его проблемами. Эта задача, поставленная Метелевым , привела к тому, что многие его картины имеют несколько подсмыслов. Но в каждой красной чертой проходит главная идея творчества художника - утверждение высоких идеалов.
Библейский сюжет и языческая культура - это те темы, к которым Метелев обращался на протяжении всей своей жизни. Особенно очень часто на его картинах можно обнаружить образ кентавра - зачастую в них Герман Селиверстович выражал свою внутреннюю сущность. И эти две темы развивались параллельно в творчестве художника.
Метелев
никогда не отдавал предпочтение какому-либо виду
творчества, он пользовался всеми техниками и видами живописи, ведь главное -
это воплотить идею.
На каждую картину Герман Метелев тратил много времени. Иногда процесс создания одного шедевра затягивался на годы. Художник считал, что во время работы необходимо делать паузы, и если после таковых картина не перестает нравиться, значит, она стоит того, чтобы ее дорисовывать.
«Ему доставляло удовольствие ощущение, что он может все. Поэтому творческий диапазон художника был необычайно широк: от создания ювелирных украшений до выполнения огромных настенных композиций и оформления спектаклей. Он получал наслаждение и от самого процесса преодоления материала, и от возможности воплощения в нем своих мыслей, ощущений, будь то смальта или металл. Однако главными для художника всегда оставались живопись и графика».
ВНИМАНИЕ! При любом использовании материалов сайта активная ссылка на обязательна!
